Интерфейс как условие возможности современных жизненных практик

Важным аспектом проблемы внедрения современных цифровых технологий в пространство повседневного опыта является вопрос о возможных границах этого влияния и стремительной трансформации тех жизненных практик, в которые становится вовлечен человек сегодня, и которые, в свою очередь, способны существенным образом изменять телесный, аффективный и чувственный опыт, а также предопределять поведенческие установки и экзистенциальные мотивы наших собственных действий. Современные исследования этой проблемы сосредоточены вокруг понимания интерфейса как цифровой и визуальной платформы, призванной интегрировать технические возможности с различными областями творческой активности. Вопрос о степени, формах и способах этой интеграции сейчас предстает предельно открытым и дискуссионным, а допустимость влияния цифровых технологий на жизненный мир человека как культурная, социальная и философская проблема сопряжена с пониманием того, какие пути и возможности эта интеграция способна предоставить человеку в современном не безопасном и социально не устойчивом мире.

Основным вектором развития современных цифровых технологий выступает идея о том, что они способствуют формированию особой, комфортной среды для развития, творчества и обучения, пространством и новым способом социального взаимодействия, обмена информацией и эмоционального проживания. В целом, сегодня коммуникация в цифровой среде не только дополняет, но порой полностью замещает целый ряд аспектов живого общения и личного взаимодействия. Технологии расширения пространства коммуникации и жизненных практик создают и ранее неизвестные риски, так проблема доверия в цифровом пространстве подвергается атакам и механизмам манипуляции, будь то провокации дипфейка или техники кликбейта, требующие новых способов проверки, тестирования и установления достоверности. Однако, очевидно и то, что сам характер стремительно возникающих цифровых практик с необратимостью повлек за собой трансформацию прежних способов формирования и жизни сообществ: «М. Кастельс отмечает, что если прежде доминирующую роль в организации сообществ играла привязанность человека к географическому месту жительства и работы, то в цифровом обществе можно видеть ослабление этой роли в пользу роста значимости более слабых экстерриториальных социальных связей. Так называемое сетевое общество, по его мнению, формирует особую социальную структуру, в которой глобальные сети вытесняют и заменяют собой традиционные формы личной и вещной активности» [1, c. 59].

Еще одной существенной проблемой современности в ситуации перепроизводства информации и характерных для нее симптомов (требований непрерывной включенности, озабоченности, необходимости отклика) является нехватка личностно-ориентированного взаимодействия. Важно отметить, что помимо «превращенных» (искаженных) форм заботы и технологий контроля, современная цифровая реальность может также выступать пространством для реализации позитивных модусов заботы, усиливающих человеческое взаимодействие и отворяющих выход к другому. Современные исследователи говорят о таких тенденциях в отношении открытости и доступности информации, которая формирует новый взгляд на вопросы образования, воспитания, социальной поддержки и многие другие. Так, cовременный исследователь медиа Лев Манович утверждает, что мы переживаем новый виток развития информации, который открывает творческие способы отношения к ней: «Рост информации — не угроза для культуры, а новые возможности... Вместо того, чтобы пытаться защитить себя от переизбытка информации, мы можем воспринимать эту ситуацию как возможность для изобретения новых форм, которые будут соответствовать новому миру» [2, c. 77]. В качестве примера творческого осмысления информационной среды автор указывает на современные проекты открытых энциклопедий (подобно Wikipedia), интерактивные образовательные платформы, делающие образование доступным для каждого человека. Н. Больц полагает, что и образование в недалеком будущем будет представлять собой творческое пространство, в котором «самоорганизующееся знание многих вступает в конкуренцию с экспертным знанием» [3, c. 83]. Вслед за тенденцией, описанной Л. Мановичем, cовременные отечественные исследователи указывают на формирование особых ценностей информационного мира и возможность новых социальных практик участия и форм заботы в медиапространстве:

1) Открытость и доступ к информационным ресурсам обеспечивают интеллектуальное развитие и коммуникацию людей независимо от места проживания, формируя новые социальные группы — сетевые сообщества, в них довольно интенсивно приобретается и аккумулируется социальный опыт.

2) Развитие цифровых медиа и технологий интерфейсов открывает перед человеком новые возможности профессиональной деятельности и самообразования, современные подходы к познанию в игровых формах (например, «инфотейнмент» — обучение в формате игр и развлечений, которое включает в себя интерактивные и мультимедийные формы познания), существенно расширяет границы образовательного пространства.

3) Происходит реализация практик заботы и социальной поддержки в отношении людей с ограниченными возможностями. Отмечая этот аспект новых технологий и средств коммуникации, исследователи исходят из такого осмысления проблемы инвалидности, в контексте которого она понимается не как изъян человека, но, прежде всего, как проблема отсутствия необходимых инструментов, техник, способных удовлетворить его потребность. «Социальная инклюзия таких людей затруднена в силу естественных причин. Можно ли эти причины преодолеть? Да, такие возможности существуют благодаря созданию всевозможных технических решений.

Так называемые адаптивные решения — это программные и аппаратные средства, которые направлены на преодоление тех или иных ограничений. Для людей слепых и слабовидящих — это программы экранного доступа, различные способы увеличения экрана, синтеза речи. Для слабослышащих — это программы перевода речи в текст. Такие технологии быстро развиваются и уже достигли довольно высокого уровня. Именно они позволяют любому заинтересованному человеку нормально жить в информационном обществе, имея проблемы со здоровьем» [4]. Именно эта область развития новых технологий дает наиболее положительные результаты в вопросах социальной адаптации и поддержки людей с ограниченными возможностями. Сегодня многие из них могут получать полноценное образование и работу. Это происходит благодаря новым разработкам и образовательным платформам с функциями поддержки, таким, например, как айтрекинг (анг. «eye tracking») — вспомогательная технология управления при помощи взгляда, созданная для помощи людям с церебральным параличом.

4) Формирование информационного единства для всего человеческого сообщества. Так, например, одна из тенденций современной виртуальной реальности, заключается в том, что участники сообществ активно разрабатывают и аккумулируют социально значимую информацию. Благодаря этому в пространстве Интернета возникают добровольческие, стихийно организующиеся волонтерские движения помощи людям в экстренных и кризисных ситуациях. Конкретным примером такой социальной помощи, а также практики социальной заботы и реагирования в России является волонтерское движение «Лиза Алерт» по поиску пропавших и дезориентированных людей.

Таким образом, трансформация сферы социальной активности благодаря стремительному включению цифровых технологий в пространство повседневности характеризуется, прежде всего, расширением возможностей индивидуального опыта, возникновением новых способов образования и форм коммуникации, что в целом свидетельствует о возникновении новых жизненных практик, напрямую опосредованных интерфейсом (в частности такими технологиями как жестовый, графический, нейрокомпьютерный интерфейс, а также SILK-интерфейс и др.). Расширение возможностей опыта благодаря трансформации социальной среды делает возможным включение в коммуникацию, процессы общения и обучения людей с особенностями на равных правах со всеми участниками этих процессов. Речь идет об инклюзии как опыте создания адаптированной среды и процессе вовлечения людей с особенностями в полноценные социальные и образовательные практики.

Для лучшего понимания подобных практик обратимся к современному пониманию инклюзии: «Термин «инклюзия» в общем обозначает процесс включения, вовлечения или вхождения во что-то, как часть целого. По отношению к образованию ЮНЕСКО понимает инклюзию как процесс «обращения и реагирования на разнообразие потребностей всех обучающихся через участие в обучении, культуре и сообществах и сокращении отказа от поступления в школы и исключении из них». Его основной целью является создание свободной, безбарьерной среды в обучении и профессиональной подготовке людей с особыми потребностями. В процессе инклюзии участвуют люди с инвалидностью, когнитивными и ментальными особенностями, представители этнических меньшинств, лица, содержащиеся в пенитенциарных учреждениях, маргинальные слои общества, ВИЧ-инфицированные, трудовые мигранты, студенты-иностранцы, люди, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, одарённые личности, лица с различными интеллектуальными и физическими отклонениями и другие» [5].

Итак, сущностным аспектом инклюзии как жизненной практики является трансформация среды, процесс, благодаря которому каждый человек может стать ее полноценным участником. Поэтому инклюзию необходимо понимать значительно шире, чем совокупность практик интеграции и поскольку условием ее осуществления является стремительное развитие социальной среды, технологии интерфейса играют здесь сегодня ключевую роль. Что характерно для жизненных практик, формируемых в опыте инклюзии? Исследователи выделяют следующие ее ключевые принципы, развиваемые в современном обществе: «1. Ценность человека не зависит от его способностей и достижений. 2. Каждый человек способен чувствовать и думать. 3. Каждый человек имеет право на общение и на то, чтобы быть услышанным. 4. Все люди нуждаются друг в друге. 5. Подлинное образование может осуществляться только в контексте реальных взаимоотношений. 6. Все люди нуждаются в поддержке и дружбе ровесников. 7. Для всех обучающихся достижение прогресса скорее в том, что они могут делать, чем в том, что не могут. 8. Разнообразие усиливает все стороны жизни человека» [6, c. 20].

Среди инклюзивных практик, реализующихся благодаря развитию цифрового интерфейса, стоит отдельно отметить опыт гейминга, разработки и внедрения игр с адаптированными для людей с особыми потребностями. «Инклюзивность, в отличие от репрезентации, фокусируется не на персонажах, а на игроках. В ее основе лежит тот факт, что любой игровой опыт изначально должен быть доступен абсолютно любому — и это касается не только сюжета, но и внутренних механик. В идеале игра инклюзивна, если она активно приглашает любого человека стать игроком. Важная черта таких игр в том, что они не адаптированы под пользователей с особыми потребностями, а уже на начальном этапе создания подстраиваются под все группы людей. Конечно, изменять механики старых игр тоже важно. Но сейчас основная цель игровых разработчиков — создавать новые произведения с опорой на общедоступность. Это влияет на все этапы разработки, ведь по привычке можно забыть про небольшую деталь и тем самым исключить часть людей из круга потенциальных игроков» [7]. Таким образом, современная индустрия компьютерных игр определяет инклюзивность в качестве одной из своих ключевых задач в процессе разработки игровых интерфейсов. Принцип доступности (accessibility) предполагает, что каждый человек полностью может настроить игру согласно собственным требованиям. Важно также учесть и то, чтобы эти возможности не мешали другим пользователям, а скорее органично дополняли игровой интерфейс. Сегодня к процессу разработки игр активно привлекаются специалисты из области инклюзии для того, чтобы заранее предусмотреть доступность игры для людей с такими особенностями как детский церебральный паралич, дальтонизм, близорукость, нарушения слуха и даже некоторые виды ментальных расстройств.

В целом, обращение к индустрии игр представляет особый интерес поскольку она выступает особой уникальной образовательной средой, пространством, в котором практики инклюзии во многом опережают время и формируют поле для новых возможностей и жизненных практик, открывающих доступ к развитию и образованию в ситуациях социальных кризисов, болезней, пандемии, а также различных физических ограничениях.